«… превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране…» (Еккл 5:8)
«Где слово царя, там власть; и кто скажет ему: «что ты делаешь?»» (Еккл 8:4)
«Дней Александровых прекрасное начало… ». К 240-летию со дня рождения императора Александра I Благословенного
12 декабря – 240 лет со дня рождения императора Александра I. Это событие нельзя обойти молчанием, ибо время правления Александра Павловича Романова совпало с целым рядом событий, имевших важнейшее значение для России. Многие историки считают этого царя самым загадочным и противоречивым человеком на троне Российской Империи. Масштаб его личности был огромен и по достоинству не оценен до сих пор. Он был государственным лидером общеевропейского размаха. Во многом благодаря дипломатическим усилиям Александра I была своевременно сформирована антинаполеоновская коалиция. На годы его правления приходится деятельность молодого энергичного реформатора Михаила Сперанского. При Александре I была одержана победа над Наполеоном. В 1813 году Александр I лично вместе с Кутузовым возглавил Заграничный поход русской армии, прошел всю Европу, принял капитуляцию Парижа и восстановил мир и спокойствие на европейском континенте (после скорой кончины Кутузова его заменил М.Б. Барклай-де-Толли). В период царствования Александра I Российская Империя существенно расширила свою территорию: в ее состав вошли Финляндия и Польша, которая была включена в состав Российской Империи на особых правах. Создание Священного Союза России, Пруссии и Австрии, к которому постепенно присоединились все христианские государи континентальной Европы (кроме Англии) – это также заслуга Александра I. В первые годы своего правления царь, награжденный современниками эпитетом «Благословенный», предпринял смелую попытку реформировать политический уклад Империи. Что этому предшествовало, как это было и чем закончилось? Вспомним «дней Александровых прекрасное начало…», по образному определению Пушкина.
Великого князя Александра Павловича Романова, будущего императора России, воспитывала бабушка. Многие упрекают Екатерину II (именно она была бабушкой Александра I) в жестокости и деспотичности за то, что решительно отобрала внука у его родителей – великого князя Павла Петровича (будущего Павла I) и его супруги великой княгини Марии Федоровны. Вскоре судьбу Александра разделил и его младший брат – великий князь Константин Павлович. Конечно, поступок Екатерины II нельзя назвать гуманным, но во многом он был оправдан. На момент рождения старшего внука бабушка была уже вполне зрелой личностью и опытным политиком – ей было 48 лет, 15 из которых она занимала российский престол. Дальновидная и мудрая Екатерина IIнуждалась в надежном, толковом, хорошо подготовленном к роли императора преемнике. Сею заметить, что и для нынешнего российского лидера этот вопрос стоит чрезвычайно остро.
Екатерина II поступила, как солидный государственный деятель: личную ответственность за подготовку будущего правителя Российской Империи приняла на себя. Раз или два в неделю Павел с женой приезжали из Гатчины повидаться с сыновьями, приласкать их и порадовать подарками. Для Александра и Константина Екатерина II разработала специальную педагогическую программу, включавшую семь базовых разделов:
1) Здоровье детей и его сохранение;
2) Наклонность к добру;
3) Добродетели;
4) Учтивость;
5) Поведение;
6) Знания;
7) Обхождение наставников с воспитанниками.
Стоит обратить внимание на то, что раздел «Знания» занимал в этом документе предпоследнее место. Видимо, для Екатерины II было важно, чтобы внуки стали не столько всесторонне образованными, сколько просвещенными (в понимании этого слова людьми конца XVIII века) и воспитанными (в том смысле, который в него вкладывало XVIII столетие).
Методы квалифицированных наставников, тщательно отобранных и проинструктированных заботливой бабушкой, и талант политика принесли свои плоды. Уже в раннем возрасте Александр Павлович демонстрировал свою полную профпригодность. Когда однажды Екатерина IIспросила внуков, как бы они стали править государством, случись им взойти на престол, прямодушный Константин сказал, что взял бы за образец царствование Петра Великого, за что удостоился сдержанной похвалы. Александр же благоразумно ответил, что стал бы во всем подражать нынешней государыне, чем необычайно ее порадовал.
Державная бабушка осталась довольна ответом старшего внука, но вряд ли всерьез задумалась над его словами. Между тем дело здесь не в желании Александра польстить императрице, не в его лицемерии и двоедушии, в чем нашего героя любили упрекать очевидцы событий рубежа XVIII – XIX веков (а многие историки делают это до сих пор). Ему действительно была близка идеология «Наказа», данного Екатериной II депутатам Уложенной комиссии; он разделял намерения бабки поочередно освободить российские сословия, сделать из них сознательных граждан. К тому же внешний блеск двора, нарочитая галантность, прикрывавшая распущенность нравов, разгул интриг, раболепие и произвол придворных с ранних лет начали раздражать великого князя Александра Павловича.
Главным учителем был выходец из Швейцарии Фредерик Сезар Лагарп, придерживавшийся республиканских взглядов. Первоначально Лагарп должен был выполнять обязанности учителя французского языка, но, ознакомившись с планом воспитания детей, составленным императрицей, позволил себе сделать к нему ряд важных дополнений, явно понравившихся государыне. Она поняла, что использовать такого человека только в качестве учителя французского языка непозволительная роскошь, и назначила его еще одним воспитателем великих князей.
Швейцарский республиканец воспитывал в юном Александре не либерала-западника, но мягкого диктатора, верящего в безусловную силу закона, оправдывающего возмущение толпы против законной, но сеющей несправедливость власти, а потому твердой рукой ведущего страну к царству свободы и справедливости. Лагарп учил подопечного любви к ближнему, уважению человеческого достоинства, старался убедить его в том, что все люди рождаются равными и что наследственная власть есть дело случая, которым еще необходимо уметь воспользоваться.
На уроках с наставником великий князь Александр Павлович становился истинным сыном века Просвещения, погружавшимся в обсуждение важнейших проблем своего времени: монархия и республика, крепостное право и свободный труд, деспотизм власти и права человека, религия и атеизм, угодничество придворных советников и истинная, часто нелицеприятная дружба с немногими близкими по духу людьми. Обмен мнениями между воспитателем и воспитанником не прекратился и после отъезда Лагарпа из России, причем в письмах Александра по-прежнему звучат отголоски их петербургских бесед.
Интересно и весьма показательно одно из писем великого князя Александра Павловича Лагарпу, написанное им в 1797 году: «Мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены… если когда-либо придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравнимо лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу… Это было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена и нация избрала бы своих представителей».
Гораздо позже, в 1814 году, Александр подвел своеобразный итог своим отношениям со старым наставником, во всеуслышание заявив: «Всем, что я знаю, и, возможно, всем, чем я дорожу, я обязан господину Лагарпу». Действительно, воспитатель сумел познакомить Александра Павловича с важнейшими идеями столетия, научил отличать необходимую для блага граждан жесткость от разрушающего связь трона и общества деспотизма, показал плюсы и минусы самодержавия и народоправства.
Александру оставалось попытаться применить свои знания на практике, а для этого найти собственное место в меняющемся на глазах мире, выработать стратегию и тактику поведения в нем, определить первые шаги к достижению намеченной цели. Для того чтобы достичь всего вышеперечисленного, необходимо было обсудить и проанализировать идеологию и практику будущего царствования с избранным кругом доверенных лиц, желательно сверстников будущего правителя, поскольку в разговорах именно в такой компании легче оттачиваются позиции молодого человека и, что не менее важно, закладываются основы его собственной политической «команды». В «команду» великого князя Александра Павловича вошли: Виктор Павлович Кочубей, граф Павел Александрович Строганов, князь Адам Ежи Чарторыйский и Николай Николаевич Новосильцев, приходившийся Строганову двоюродным братом.
В разговорах и письмах, посланных друзьям с верной оказией, Александр вполне откровенно высказывался о тех общих проблемах, которые занимали и тревожили его. Так, в одной из бесед с Чарторыйским он признался, «что ненавидит деспотизм везде, в какой бы форме он ни проявлялся, что любит свободу, которая, по его мнению, равно должна принадлежать всем людям; что он чрезвычайно интересовался Французской революцией; что, не одобряя этих ужасных заблуждений, он все же желает успеха республике и радуется ему».
Семнадцатого ноября 1796 года Екатерина II умерла от апоплексического удара, и на престол вступил ее сын Павел Петрович, ставший императором Павлом I. Вскоре после его воцарения друзья Александра, заподозренные в либеральных настроениях, претивших новому монарху, оказались разосланы или сами разъехались из Петербурга. Новосильцев отправился в Англию, Кочубей уволился с поста вице-канцлера и предпринял длительное путешествие по Европе, Чарторыйского заставили покинуть Россию (он был назначен российским послом в Сардинии, в случае отказа от этого поста ему открыто пригрозили ссылкой в Сибирь). Поблизости от Александра остался лишь Строганов, но, как показали дальнейшие события, связи между друзьями ничуть не ослабли.
После воцарения Павла I декорации на российской, особенно столичной, сцене сменились мгновенно и, казалось, бесповоротно. Великий поэт и по совместительству крупный государственный деятель Гаврила Романович Державин свои впечатления от происходивших тогда перемен выразил так: «Тотчас во дворце приняло все другой вид, загремели шпоры, ботфорты, и, будто по завоевании города, ворвались в покои везде военные люди с великим шумом».
По мнению многих историков, царствование Павла I – это, прежде всего, судорожное и непрерывное администрирование. С ноября 1796 года по март 1801-го было издано 2179 указов – всего в два раза меньше, чем при Екатерине II за 34 года ее правления. Причем важные распоряжения причудливо переплетались с малозначащими, а то и просто вызывавшими недоумение. Зачем-то было запрещено ношение фраков, круглых шляп, жабо, сапог с отворотами, танцевать вальс, носить прически «а-ля Титус». В немилость попали бакенбарды и даже ноты иностранных музыкальных произведений. Последнее, честно говоря, совсем уж непонятно. Что в них могло быть страшного для режима или нравственности подданных? Князь И.М. Долгоруков отмечал, что напуганный разгулом «черни» в годы Французской революции Павел считал чудовищем и русский народ. «Отсюда, - пишет князь, - проистекала в нем ненависть к наукам, омерзение к просвещению и колеблемость во всех действиях самодержавия, словом, смесь его добрых склонностей и тиранств никто не поймет вовеки».
Неудивительно, что в конце концов против Павла объединились представители практически всех слоев дворянского сословия – не только противники его зигзагов во внешней политике, но и люди, желавшие ограничить власть императора аристократической конституцией, а также гвардейские круги, которые руководствовались неприязнью, а то и личной ненавистью к Павлу как гонителю служилого дворянства. Историки подозревают, что Павел, разбирая вместе с Безбородко бумаги матери, изъял и уничтожил ее завещание в пользу Александра.
Тучи сгустились не только над головой наследника престола, но и над всеми членами царствующей фамилии. Павел говорил, к примеру, своему фавориту графу Кутайсову, что императрицу он намерен отправить в Холмогоры, Александра заточить в Шлиссельбургскую крепость, а Константина – в Петропавловскую. Впрочем, монарх разрабатывал и другие, не менее радикальные варианты расправы с родными, предполагая, что Марию Федоровну (супругу Павла I) достаточно скрыть за стенами Смольного монастыря, Александра посадить в Петропавловку, а Константина отправить в Сибирь командовать каким-нибудь заштатным полком. В начале 1801 года Павел от слов перешел к делу - вызвал в Петербург тринадцатилетнего племянника своей супруги Евгения Вюртембергского, желая женить его на своей дочери Екатерине и объявить наследником престола вместо Александра.
Глубоко войдя в роль всемогущего вершителя судеб страны и представителей верхнего слоя ее элиты, Павел никак не хотел замечать, что тучи нависли не только над его домашними, но и над ним самим. Многоопытный и хитрый граф Никита Петрович Панин деликатно, но настойчиво вовлек Александра Павловича в заговор против своего отца. Все началось с бесед с наследником о будущем политическом устройстве государства. Закончились эти разговоры тем, что граф взял с наследника обещание ввести в России конституцию и сразу же после вступления на престол ограничить самодержавную власть.
Взяв с Палена клятву, что Павла только заставят отречься от престола, но сохранят ему жизнь, Александр не бросился в заговор очертя голову. Как тонко заметил один из заговорщиков, великий князь знал о заговоре, но в то же время не хотел о нем знать. Как бы то ни было, именно по настоянию наследника выступление заговорщиков перенесли с 10 на 11 марта. Дело в том, что 10-го в карауле Михайловского замка стоял 2-й батальон Преображенского полка, преданный Павлу, 11-го же в караул заступал 3-й батальон семеновцев, верный Александру, а его должен был сменить эскадрон Конногвардейского полка, которым командовал великий князь Константин Павлович. Желая подстраховаться со всех сторон, Александр лично попросил стать в караул вне очереди абсолютно преданного ему поручика Константина Марковича Полторацкого…
В марте 1801 года Россия получила молодого 24-летнего монарха. Вступление Александра на престол сопровождалось потоком од, гимнов, песен и т.п. Напечатано их было более полусотни, а количество оставшихся в рукописях не поддается учету (по словам князя И.М. Долгорукова, «все рифмачи выпустили своих пегасов из заключения, чтобы на них скакать куда глаза глядят»). Но дело было не в славословии, а в ожидании россиянами нового курса Зимнего дворца. Первые мероприятия молодого императора оказались вполне предсказуемыми и не могли вызвать негативной реакции подданных. Был снят запрет на вывоз товаров из России и ввоз их в нее, объявлена амнистия беглецам, укрывающимся за границей (за исключением тех, кто совершил серьезные уголовные преступления). Тогда же разрешили свободный въезд в страну и выезд из нее (вечный и верный признак российской «оттепели»!), позволили открывать частные типографии, в которых можно было свободно печатать книги и журналы, сняли запреты на употребление иностранных слов и европейской одежды.
В апреле того же года было велено уничтожить виселицы, установленные для устрашения подданных в городах возле публичных мест, а также восстановлена в полном объеме Жалованная грамота дворянству. После закрытия Тайной экспедиции Сената возвратились на службу около двенадцати тысяч проштрафившихся и сосланных при Павле чиновников и офицеров. Говорят, что при упразднении Тайной экспедиции один из заключенных, выйдя из камеры Петропавловской крепости, сделал на ее дверях надпись: «Свободно от постоя». Узнав об этом, Александр сказал: «Желательно, чтобы навсегда». В мае 1801 года от телесных наказаний наконец-то освободили священнослужителей, сняли шлагбаумы на въезде в те города и села, где не стояли военные гарнизоны.
В своей деятельности в новой для себя роли русского царя Александр Павлович руководствовался двумя основными идеями. Во-первых, стремясь отделить преступления Французской революции от ее справедливых принципов, он пытался доказать своим подданным, что законно-свободные учреждения легче всего могут возникнуть в России именно «по манию царя» (классическая революция сверху?). Такое развитие событий позволит ей обойтись без революционной ломки и смуты и утвердит «истинное благосостояние народов», населяющих Российскую Империю. Проще говоря, монарх надеялся отыскать особый «русский путь» (а сколько политиков после него, особенно в новейшую российскую историю, начнут искать эту таинственную непроторенную дорожку?!) буржуазной эволюции страны, реализовав несомненные достижения революции и избежав ее издержек. Во-вторых, государем владела идея искупления страшного греха отцеубийства за счет будущего процветания отечества под его скипетром.
К сожалению мощного интеллекта Александра Павловича не хватило на понимание одной простой вещи – в отношениях с Богом принципы обычной человеческой бухгалтерии не действуют. На весах всемогущего Господа благополучие и процветание страны не перевесят преступных способов их достижения . Этот постулат был подтвержден многократными общественно-политическими экспериментами, проводившимися и до и после Александра Павловича Романова. Неизбежная расплата за грех цареубийства – кровавые войны, затяжные кризисы, физическое и нравственное нездоровье нации.
Что же касается проектов дарования всевозможных свобод своим подданным, освобождения крестьян от крепостной зависимости, то здесь необходимо отметить, что государь о многом просто не подозревал. Скажем, он вообще не знал, что в России существует закон, позволяющий продавать крестьян, как скот, разлучая мужей, жен и детей. Позже он запретил публиковать объявления о продаже крестьян (хотя сама продажа по-прежнему отнюдь не воспрещалась), торговать ими на ярмарках, ссылать в Сибирь за незначительные проступки. Александр прекратил массовые пожалования казенных крестьян в частные руки, но только в Центральной России. На окраинах Империи практика пожалований продолжалась и рассматривалась как водворение общего «благоустройства» государства.
Сыграть ключевую роль в деле создания благоприятных условий в стране для своих либеральных преобразований Александр I доверил своему умному и энергичному сподвижнику Михаилу Михайловичу Сперанскому. Сперанский решительно взялся за дело. В результате в апреле 1809 года из-под его пера появляется проект указа «О неприсвоении званиям камергеров и камер-юнкеров никакого чина, ни военного, ни гражданского», обязывающий придворных, если они хотят получать какое-то жалованье, вступить в действительную службу в течение двух месяцев после его издания. Однако это были лишь «цветочки». В августе того же года последовал указ, гласивший, что для получения чина коллежского асессора (и выше) отныне недостаточно прослужить энное количество лет в предыдущем чине – необходимо «свидетельство из одного из состоящих в Империи Университетов, что он обучался в оном… наукам, Гражданской службе свойственным», или выдержал экзамен в этих науках. Данный указ являлся развитием прежних решений Зимнего дворца о воспитании просвещенного чиновничества, но бюрократии среднего уровня от понимания этого легче не становилось. Добавим к сказанному, что Сперанский успел «порадовать» и душевладельцев. По его инициативе был введен налог на владение крепостными, больно ударивший по помещикам.
Законотворческие шаги, предпринятые Сперанским в направлении реформирования политического уклада в Империи, на современном нам политическом языке называются «непопулярными мерами». Когда с экранов телевизоров, страниц газет и Интернет-порталов нам «угрожают» увеличением пенсионного возраста, ростом транспортных тарифов, реформой ЖКХ, повышением ставок налогов на доходы физических лиц и недвижимость, а также отменой различных льгот, мы обычно внутренне напрягаемся и становимся раздраженными и сердитыми. Наиболее активные из «сердитых горожан» пополняют своим участием ряды уличного протестного движения. В ответ на нововведения М.М. Сперанского реакция широчайших кругов дворянства, включая чиновничество, придворных и аристократию, была аналогичной.
Примеров широкого уличного протестного движения Россия эпохи Александра Iпо понятным причинам не знала (возможно, это объясняется тем, что у дворян в начале XIXвека не было своего Навального), а вот недостатка в мастерах политических интриг и подковерных баталий Российская Империя, как бы она не называлась на том или ином этапе своей истории, не испытывала никогда. Интрига против Михаила Михайловича Сперанского, занимавшего в правительстве Александра Iпост государственного секретаря, объединила многих заметных персонажей: министра полиции Александра Дмитриевича Балашова, начальника канцелярии его министерства барона Якова Ивановича де Санглена, недавно перешедшего со шведской службы на русскую барона Густава Морица Армфельда – сенатора, председателя Комитета по финляндским делам, барона Густава Розенкампфа, любимую сестру царя великую княжну (с 1809 года – принцессу Ольденбургскую) Екатерину Павловну и др. В результате операция по дискредитации Сперанского оказалась широкомасштабной и продуманной до мельчайших деталей. В первую очередь до сведения Александра I с разных сторон довели слух о том, что его помощник принадлежит к тайному обществу иллюминатов и даже является главой данной масонской организации. Распространение этих слухов сопровождалось подметными письмами, расходившимися в тысячах экземпляров. В них Сперанский обвинялся не только в желании свергнуть существующий режим, но и в прямой измене – шпионаже в пользу Наполеона (знакомый прием, не правда ли, особенно по 30-м годам прошлого века).
В день своего падения государственный секретарь работал с монархом до 11 часов вечера. Затем Александр сказал: «Довольно поработали! Прощай, Михаил Михайлович! Доброй ночи! До свидания!» - и перекрестил его. Приехав домой, Сперанский нашел там Балашова (министра полиции), опечатывавшего его бумаги. Затем последовала высылка государственного секретаря в Нижний Новгород и Пермь под надзор полиции. Было это в марте 1812 года. До вторжения в Россию войск Наполеона оставалось всего три месяца…
P.S. Без сомнения, Александр I– самый непостижимый из российских монархов: великодушный и деспотичный, робкий и отважный, до конца жизни считавший себя республиканцем, но решительно пресекавший любые попытки посягнуть на его власть. История его правления увлекательна, поучительна и до конца не изучена. Что почитать об Александре Павловиче Романове и его эпохе? Я бы порекомендовал следующие книги:
1) Леонид Ляшенко «Александр I: самодержавный республиканец»; Москва, издательство «Молодая гвардия» (серия «ЖЗЛ»); 2014 год;
2) Александр Архангельский «Александр I»; Москва, издательство «Молодая гвардия» (серия «ЖЗЛ»); 2005 год;
3) Анри Труайя «Александр I. Северный сфинкс»; Санкт-Петербург, издательство «Амфора» (серия «Великие россияне»); 2015 год.
Вадим Рутковский
